НА СТРАНИЦУ «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
Сергей Заграевский
Кирюшины сказкИ оБ ИЗРАИЛЕ
Аннотация
Кирюша – маленький мальчик, сын художника Сергея Заграевского. Глядя на картины своего папы, посвященные Израилю, и слушая его рассказы, Кирюша решил придумывать сказки об этой прекрасной стране. Всего сказок получилось двенадцать – столько, сколько месяцев в году.
Книга предназначена для детей дошкольного возраста.
Москва,
Я – художник Сергей Заграевский, а моего сына зовут Кирюшей. Он живет в Москве, ходит в детский сад и пока что ни разу не был в Израиле.
А тут как-то раз он увидел мои картины, посвященные Израилю, и спросил:
– Папа, а ты бывал в этой стране?
– Да, конечно.
– Много раз?
– Много.
Поскольку Кирюша сейчас как раз учит названия месяцев, он начал спрашивать:
– А в январе ты там был?
– Да.
– А в феврале?
– Да.
– А в марте?..
Понимая, что Кирюша не остановится, пока не дойдет до декабря, я предложил ему:
– Посмотри на мои картины, там Израиль как раз изображен в каждом из месяцев. А я тебе прочитаю подписи к этим картинам.
Но Кирюша сказал:
– Нет, просто подписи – это скучно и неинтересно. У тебя на картинах все такое сказочное, так пусть к каждой картине будет не подпись, а целая сказка.
Тогда я ему предложил:
– Давай я буду рассказывать о том, что изображено, а ты уже сам придумывай сказки.
Кирюша согласился. И уже на следующий день мы начали: я – показывать свои картины и рассказывать об Израиле, Кирюша – сочинять сказки об этой прекрасной стране.
Январь
– На этой картине, Кирюша, изображен Иерусалим, когда там выпал снег. Иерусалим – главный город Израиля, расположенный вдали от моря, среди невысоких пологих гор. Это удивительно красивый город, особенно его центральная, старинная часть, где расположены храмы крупнейших мировых религий.
– А что такое религия? – спросил Кирюша.
– Это когда люди верят в Бога и молятся в храмах. А поскольку люди верят по-разному, то и религии получаются разными.
Для Кирюши вопросы веры в Бога пока что чересчур сложны, поэтому он спросил:
– Ты мне, папа, как-то говорил, что в Израиле жарко. Почему же там снег?
– В Израиле есть и жаркие, и прохладные места. Летом и зимой там тоже везде разная погода. Вот, например, в Иерусалиме летом очень тепло, а зимой прохладно. И в январе, самом холодном месяце, почти каждый год там выпадает снег.
– Выпадает и лежит до весны, как у нас в Москве?
– Нет, в Иерусалиме снег обычно тает уже на следующий день. Максимум несколько дней может пролежать.
– Как же снегу, наверно, обидно так быстро таять, – решил Кирюша и рассказал сказку.
Иерусалимский снег огорчался, что лежит всего несколько дней, и завидовал московскому снегу, который может пролежать всю зиму и не растаять. А Кирюша говорит ему:
– Не расстраивайся! Главное, что ты выпал тогда, когда в Иерусалиме был мой папа – художник. И он успел тебя нарисовать. А это значит, что ты останешься на папиных картинах – и не только до весны, но и гораздо дольше.
И снег сразу же успокоился. Вот так Кирюша и его папа помогли иерусалимскому снегу.
Февраль
– Эта картина называется «Река Яркон в Тель-Авиве». Тель-Авив расположен у Средиземного моря, в которое и впадает Яркон. Тель-Авив – большой современный город, в нем много новых высоких домов – небоскребов, – сказал я Кирюше.
– Небоскребы называются так, потому что скребут небо? – спросил сын. – А небо от этого не портится?
– Нет, конечно. Я тебе как-то объяснял, что небо бесконечно высокое, и ни один дом не может до него достать. Поэтому небоскребы называются так только понарошку.
– Понятно, папа. Тогда я расскажу тебе сказку про большие-большие небоскребы в Тель-Авиве.
В Тель-Авиве много разных домов – и больших, и маленьких, и высоких, и низких. И вот начали строиться самые-самые высокие, которые называются небоскребами. И все остальные дома думали, что новые высотки будут и в самом деле скрести небо, и были очень недовольны, что небо над Тель-Авивом будет исцарапанным и некрасивым.
Но время проходило, все новые небоскребы строились, а небо было по-прежнему чистым. И вот как-то в феврале один маленький домик сказал небоскребам:
– А может, нам подружиться?
– Да мы не против, – ответили небоскребы. – Давайте дружить, чтобы наш общий город Тель-Авив был красивым, и в нем было уютно и удобно.
И все дома в Тель-Авиве подружились.
Март
– На этой картине,
Кирюша, изображена Иудейская пустыня, которая начинается от Иерусалима.
Сын глянул на картину и
спросил:
– Какая же это пустыня? Пустыня должна быть пустой, а тут столько цветов!
– Такое в Иудейской пустыне бывает только один месяц в году. Обычно в марте. В это время в пустыне расцветает множество цветов. А потом начинается жара, цветы опадают, зелень высыхает, и остаются только камни. И так до следующего марта.
Кирюше сначала не понравилось, что в пустыне почти весь год одни камни, но он подумал и рассказал вот какую сказку:
Как-то раз в марте цветы в Иудейской пустыне решили не отцветать и остаться на весь год. Но пустыня им сказала:
– Как же так? Я же тогда перестану быть пустыней!
– Ну и что? Будешь называться как-нибудь иначе. Например, «цветыней».
– Нет, мне нравится мое название. И нравится, что целый год я пустая и безжизненная, но зато тот месяц, когда все расцветает, становится настоящим праздником! Так что отцветайте, цветочки, и увидимся в следующем году!
И цветы так и поступили.
Апрель
Когда Кирюша увидел мою апрельскую картину «Израильский флаг на горе Шломо над Эйлатом», он сразу спросил, что это за звезда на флаге.
– Шестиконечная звезда Давида, эмблема Израиля, – сказал я.
– А кто такой Давид?
– В давние-давние времена в Израиле был такой царь, и его щит был именно шестиконечным.
– А пятиконечные звезды бывают?
– Да, – ответил я и нарисовал такую звезду.
– А семиконечные?
– Да, можно и такую нарисовать.
– А восьми?.. А девяти?..
Кирюша ведь такой: не остановится ни за что. Когда мне пришлось рисовать для него десятиконечную звезду, я, наконец, сказал:
– Хватит о звездах, давай лучше я тебе расскажу об Эйлате. Это самая южная точка Израиля, там всегда очень тепло, даже зимой, когда в Иерусалиме снег. Красное море, на котором стоит Эйлат, тоже очень теплое, поэтому люди со всего мира ездят туда отдыхать круглый год. Рядом с Эйлатом начинается большая пустыня Негев, над городом возвышается гора Шломо – самая высокая из окрестных гор…
Но Кирюшу все равно больше интересовали звезды, поэтому он не дослушал про гору Шломо и начал рассказывать сказку.
Звезды бывают пятиконечными, шестиконечными, семиконечными, и так далее. Даже десятиконечными. И царь Давид никак не мог выбрать для своего щита ни одну из них, потому что боялся обидеть остальных. И тогда он, чтобы ни одной звезде не было обидно, нарисовал их всех на листочках, а потом закрыл глаза и наугад ткнул пальцем в одну из них. И выпала шестиконечная. Царь очень обрадовался, так как именно такая звезда ему всегда нравилась. Так с тех пор эта звезда и осталась на израильском флаге.
Май
– А это нарисованы руины старинной крепости Арсуф, – сказал я Кирюше. – Когда-то в древности эта крепость была взята, а потом разрушена, и получилось так, что стены крепости рухнули в море. Так они с тех пор там и лежат, и о них разбивается прибой.
– А в каком месяце это было?
– Я писал эту картину в мае.
– Я не про картину, а про разрушение стен, – уточнил сын.
– Этого никто не знает, это было слишком давно. Даже год вряд ли точно известен, а уж месяц – и подавно.
– Как это никто не знает? – задумался Кирюша. – Это плохо, когда никто не знает. Надо сказку об этом рассказать.
На свете есть много неизвестного. Вот даже папа, который знает всё-всё-всё, многих вещей тоже не знает. Но все люди хотят знать больше, и для этого учатся. Я тоже учусь многому – и читать, и писать, и рисовать, и играть на пианино, и еще много чему. И может быть, когда я вырасту, то буду знать больше, чем мой папа. И даже, может, узнаю то, чего вообще никто сейчас не знает. Например, в каком месяце разрушили стены израильской крепости Арсуф.
Июнь
– Нетания
– город на Средиземном море. В центре города – площадь Независимости, на ней –
фонтан. Этот фонтан в июне я и нарисовал. А поскольку в этом месте Израиль
очень узкий, то недалеко от Нетании располагаются уже
не еврейские, а арабские города. Видишь на картине одинокие огоньки вдали?
– Вижу. А почему эти
города – арабские? – спросил Кирюша.
– Потому что в этих
городах живет народ, который называется арабами. А в Нетании,
как и во всем Израиле, большинство жителей – евреи.
– А почему огоньков у арабов так мало?
– Потому что их города не такие яркие и красивые, как еврейская Нетания.
Я думал, Кирюша задаст свое очередное «почему», но он сразу стал рассказывать сказку.
Фонтан в Нетании работает и днем и ночью, не переставая. Его подсвечивают разноцветные лампы, и он такой красивый, как на картине моего папы. И все им любуются.
А арабские города вокруг – серые и скучные. И как-то раз Кирюша попросил свою знакомую добрую волшебницу:
– Это нечестно, когда в Нетании есть такой фонтан, а в арабских городах – нет. Не можешь ли ты взмахнуть волшебной палочкой и сделать, чтобы такие фонтаны были и у арабов?
– Не могу, – ответила волшебница. – Разве тебе, Кирюша, папа не объяснял, что если волшебники будут все делать за людей, то люди перестанут работать и превратятся в лентяев?
– Объяснял.
– Так пусть арабы сами делают свои города такими же красивыми, как Нетания. И когда сделают, то и у них будут прекрасные цветные фонтаны.
Июль
– Это, Кирюша, вид на озеро Кинерет с окрестных высот, которые называются Голанскими. Озеро находится в глубокой котловине, и летом, особенно в июле, там нет ветра, и очень жарко. Я вообще-то люблю и хорошо переношу жару, но однажды на Кинерете даже мне было тяжело. А еще Голанские высоты напоминают о войнах между Израилем и соседними арабскими странами, – продолжил я. – Эти страны все вместе нападали на Израиль несколько раз, а тот каждый раз побеждал. И на этих высотах во всех войнах шли жестокие бои.
– А можно, я сказку о войне придумаю? – спросил Кирюша.
– Сказки должны быть добрыми, а война – дело злое.
– А я попробую придумать добрую сказку.
– Ну, попробуй.
Кирюша долго-долго думал, а потом сказал:
– Нет, не могу я придумать добрую сказку о войне. Давай лучше расскажу про жару.
Летом на озере Кинерет бывает очень жарко. И вот однажды в июле мой папа, когда писал картину на берегу озера, сказал жаре:
– Не можешь ли ты быть послабее? А то прямо невмоготу.
А жара его спросила:
– Ты сколько раз говорил своему сыну Кириллу, что настоящий мужчина должен быть терпеливым?
– Много раз.
– Ну и терпи теперь сам, ты ведь тоже настоящий мужчина.
И папа терпел.
Август
– Петах-Тиква – большой город недалеко от Тель-Авива. Этот город славится своим огромным рынком, где продается множество самых разных фруктов. Их я и нарисовал. В августе.
– А что это за непонятная надпись на картине? – спросил Кирюша.
– Это мои имя и фамилия на иврите – Сергей Заграевский. И год, когда я писал эту картину.
Сын уже слышал, что в Израиле говорят на языке иврит, но все равно задал свое очередное «почему»:
– А почему язык, на котором говорят в России, называется русским, а в Израиле – не израильским, а ивритом?
– Потому что так называется этот язык. Еще он называется древнееврейским или просто еврейским. Все языки везде называются по-разному. Во Франции говорят на французском, в Англии – на английском, в Германии – на немецком, а в Соединенных Штатах Америки – на английском, как в Англии.
– Как все сложно, – сказал Кирюша и придумал сказку.
В мире много-много разных языков. Свой язык есть у каждой страны, а еще есть страны, в которых по нескольку языков. И очень многие люди знают по нескольку языков, без этого трудно ездить по разным странам. Я, когда вырасту, тоже буду знать разные языки.
И в лесу у зверушек то же самое: лиса говорит на своем, лисьем языке, заяц – на заячьем, медведь – на медвежьем. И если они хотят понимать друг друга, они тоже учат языки. Медведь, например, говорит на лисьем и на волчьем. А на заячьем он не говорит, так как зайчик для него слишком маленький, о чем с ним разговаривать? А заяц зато хорошо говорит на языке пчел, потому что дружит с пчелками и часто ходит к ним в гости. И язык бабочек он хорошо знает. И так далее. Если про всех зверушек рассказывать, кто с кем дружит и кто чьи языки знает, то получится слишком длинно. Главное, чтобы все дружили, а не воевали.
Сентябрь
– На этой картине, Кирюша, изображена большая долина Шарон в сентябре. Когда говорят, что Израиль сухой и пустынный, – это неправильно. Долина Шарон, например, расположена в самом центре страны, и она очень влажная и плодородная, здесь выращивается множество фруктов и овощей. В этой долине раньше были даже болота. Вообще, наверно, это мое любимое место в Израиле. Не Иерусалим и не Тель-Авив, а именно долина Шарон.
– А что такого особенного в этой долине, что ты ее так любишь? – спросил Кирюша.
– Да ничего. Просто люблю, потому что долго жил там и всю ее изъездил и на машине, и на автобусе, и на велосипеде. До сих пор помню все ее дорожки и закоулки. Да и вообще, разве любят за что-то? Вот тебя, Кирюша, я люблю не за что-то, а просто потому, что ты мой сын.
Кирюша долго думал, потом сказал:
– Тогда я расскажу сказку про любовь.
Папа любит меня, потому что я его сын. А долину Шарон он любит, потому что там долго прожил. А Москву он любит, потому что родился тут и живет тут сейчас. А писать картины он любит, потому что это его работа. А гулять в лесу он любит, потому что это его отдых. И еще он много кого и чего любит. Я тоже много кого и чего люблю – и папу, и маму, и бабушку, и нашего кота, и игрушки, и конфеты, и гулять во дворе.
И однажды одна вкусная конфета, которую я очень люблю, спросила:
– А кого, Кирюша, ты больше любишь – папу, маму или меня?
А я ответил ей:
– Папа мне объяснял, что такие вопросы даже задавать нельзя! Любовь к папе, любовь к маме и любовь к конфетам – это совсем разное!
Октябрь
– На Мертвом море все совсем иначе, чем на других морях. Там даже вода такая, что утонуть нельзя: слишком плотная, так как в ней очень много соли. И все берега этого моря покрыты налетом соли. Поэтому там нет никакой жизни, за что это море и называется Мертвым. Его безжизненный берег как раз и изображен на моей картине.
– Совсем-совсем никакой жизни? – спросил Кирюша.
– Можно сказать, никакой. Ни рыб, ни водоплавающих птиц, ни какой-нибудь другой живности.
– Но ты-то, папа, купался в этом море?
– Да.
– И другие люди там купаются?
– Да, конечно. Множество людей. Соль этого моря очень полезна для здоровья.
– Тогда какое же оно мертвое? – удивился Кирюша и рассказал сказку.
Мертвое море очень обижалось, что его так называют, потому что на самом деле никакое оно не мертвое. И вот как-то раз в октябре оно спросило моего папу, когда тот был рядом и писал свою картину:
– Как бы сделать так, чтобы меня называли не Мертвым, а Живым?
– Я посоветуюсь с Кирюшей, когда вернусь в Москву, – ответил папа.
И вот теперь мы с папой думаем, что посоветовать морю. С одной стороны, называться Мертвым действительно обидно. С другой стороны, все уже привыкли к тому, что море так называется, и переучиваться на новое название сложно. Так до сих пор мы с папой ничего не придумали, и предлагаем теперь подумать всем читателям этой книги: как называться этому морю – Мертвым или Живым?
Ноябрь
Бахаизм – какая-то странная вера в Бога, я даже не вполне понимаю, в чем она заключается, – рассказывал я сыну. – Но вокруг главного храма этой веры, который расположен в Хайфе, городе на севере Израиля, – очень красивые сады. Даже в ноябре, когда в Москве снег, в этих садах еще цветут экзотические деревья и цветы.
Кирюша, как и все ребята его возраста, еще не вполне понимает, что такое вера в Бога, и до бахаизма ему дела, откровенно говоря, мало. Но сказку он все же рассказал.
Собрались как-то вместе много деревьев и цветов, и стали они думать, где им лучше расти. И понравились им сады в Хайфе.
– Только называются эти сады как-то странно, – сказало одно из деревьев. – Даже выговорить это слово не могу.
– Это еще и какая-то вера, в чем она состоит, тоже не понимаю, – сказало еще одно дерево.
А один умный цветок им ответил:
– Да какая разница, какая там вера и как называется! Главное – сады хорошие. Так давайте все вместе там расти и радовать тех, кто туда приезжает!
Декабрь
– На севере Израиля есть и настоящие горы, которые называются Хермон, – показывал я Кирюше свою декабрьскую картину. – Израиль – страна вроде бы совсем маленькая, в тысячу раз меньше России, в два раза меньше даже Московской области, а видишь, сколько там всего интересного. И три моря – Мертвое, Средиземное и Красное, и пустыни – Иудейская и Негев, и горы – Хермон и Шломо, и самые главные храмы крупнейших мировых религий, и множество старинных крепостей…
– Такое может быть только в сказке, – сказал Кирюша и заключил:
Главная сказка Израиля – сам Израиль, и каждый, кто приезжает туда, попадает в самую настоящую сказку. И когда я немного подрасту, то обязательно поеду туда, чтобы побывать в сказке. Это же так здорово – когда сказку не только слышишь, но и видишь, и не на экране, а наяву!
* * *
Израиль – очень красивая и интересная страна. А если страна интересная, то и сказки о ней получаются интересными. И каждый из вас, дорогие ребята, может сочинять сказки так, как Кирюша, и рисовать к ним такие же добрые и радостные картинки, как Кирюшин папа – художник Сергей Заграевский!
Москва,
С.В. Заграевский (с) 2014
НА СТРАНИЦУ «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»