Академик С. В. Заграевский. О Вольфганге Вольфганговиче Кавельмахере – классике архитектурной реставрации и истории древнерусского зодчества

Академик С.В. Заграевский

О ВОЛЬФГАНГЕ ВОЛЬФГАНГОВИЧЕ КАВЕЛЬМАХЕРЕ –

КЛАССИКЕ АРХИТЕКТУРНОЙ РЕСТАВРАЦИИ И ИСТОРИИ

ДРЕВНЕРУССКОГО ЗОДЧЕСТВА

Москва, 2004 г.

В.В.Кавельмахер. 1980-е годы.

Достаточно подробная биография В.В. Кавельмахера (1933–2004) приведена в Приложении 2, и здесь мы не будем на ней останавливаться. Скажем лишь, что В.В. Кавельмахер родился в Москве, в 1937 году был отправлен с матерью в ссылку на Воркуту, в 1951 году вернулся в Москву, в 1957 году окончил Московский архитектурный институт, почти 30 лет проработал в тресте «Мособлстройреставрация», с конца 1990-х жил и работал в Германии.

Здесь речь пойдет о В.В. Кавельмахере как об историке древнерусской архитектуры.

Обычно считается, что он большую часть жизни работал как реставратор-практик, и только в конце 1970-х годов профессионально занялся историко-архитектурными исследованиями. Вряд ли такая позиция является вполне справедливой.

Во-первых, в 1960–1980-х годах любая реставрация сопровождалась полномасштабными историко-архитектурными исследованиями, и практический каждый отчет о реставрации мог быть опубликован (и при возможности публиковался) в качестве научной статьи.

Во-вторых, по свидетельству С.С. Подъяпольского, уже в 1975 году В.В. Кавельмахер прочитал на заседании секции изучения и содействия охране памятников Московской организации Союза архитекторов СССР доклад «О времени построения так называемой звонницы Петрока Малого (из истории кремлевских колоколен)», убедительно показав, что взорванная в 1812 году звонница не датировалась первой половиной XVI века и не была построена Петроком Малым (как считалось ранее), а была полностью перестроена во второй половине XVII века¹.

В-третьих, рассматривать историю архитектуры во второй половине ХХ века вне контекста реставрации так же невозможно, как вне контекста археологии. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло»: большинство памятников архитектуры лежало в руинах и, соответственно, было открыто для любых исследований. Наверное, такого объема первичной архитектурно-археологической информации, как в это время, у российских ученых не будет уже никогда.

В 1930-е годы памятники, как правило, сносились поспешно, без должного обследования. Но после войны наступил воистину «золотой век». Простор и для реставрационной практики, и для архитектурно-археологических исследований был беспрецедентным, и каждый практикующий реставратор, независимо от квалификации и организационных способностей, вел множество объектов, иногда исчислявшихся десятками.

Из объектов В.В. Кавельмахера наиболее известны те, которые дали импульс его историко-архитектурным исследованиям (церковь Введения на Подоле в Сергиевом Посаде, церковь Рождества Христова в селе Юркине Истринского района Московской области (далее М.О.), Старо-Никольский собор в Можайске). Кроме того, он был ведущим архитектором реставрации церквей Девяти мучеников Кизических и Троицы в Голенищеве (Москва), соборов в Волоколамске и Верее, церкви Николы Посадского (Коломна), церквей в Бронницах, Михайловской слободе, Заворове и Синькове (Раменский район М.О.), Изварине (Ленинский район М.О.) и Черленкове (Шаховской район М.О.)².

Часто В.В. Кавельмахеру «приписываются» и другие объекты, прежде всего те, по которым он опубликовал фундаментальные труды (церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьякове и Параскевы Пятницы на Подоле, храмы Звенигорода, Троице-Сергиевой Лавры, Александровской слободы и даже Московского кремля), но на самом деле во всех этих случаях он был лишь консультантом «на общественных началах», причем зачастую «нежелательным» (как в Московском кремле при главном архитекторе В.И. Федорове, как в Троице-Сергиевой Лавре при ведущем архитекторе В.И. Балдине).

Из практикующих реставраторов второй половины ХХ века, кроме В.В. Кавельмахера, наиболее известны П.Д. Барановский, Л.А. Давид, Г.В. Алферова, Б.Л. Альтшуллер, А.В. Столетов, Н.Н. Свешников и М.Б. Чернышев. Отметим, что С.С. Подъяпольский, в 1960-е годы много работавший как реставратор-практик, позднее свел практическую работу к минимуму и сосредоточился на преподавательской и научной работе.

П.Д. Барановский, Л.А. Давид, Г.В. Алферова, А.В. Столетов, Н.Н. Свешников и М.Б. Чернышев так и не стали профессиональными историками архитектуры, хотя и занимались такими исследованиями в рамках своей реставрационной деятельности. Их реконструкции и собственные датировки (например, П.Д. Барановский – церковь Параскевы Пятницы в Чернигове, Л.А. Давид – церкви Трифона в Напрудном и Зачатия Анны в Китай-городе, Г.В. Алферова – церковь Воскресения в Кадашах, А.В. Столетов – Георгиевский собор в Юрьеве-Польском, Н.Н. Свешников – Успенский собор в Клину, М.Б. Чернышев – Новый Иерусалим) эпизодичны. Б.Л. Альтшуллер также вряд ли обладал необходимой для профессионального историка архитектуры широтой проблемного охвата. Мы ни в коем случае не будем умалять важность его главного открытия, сделанного совместно с М.Х. Алешковским, – группы храмов с «угловыми пристенными опорами», но это открытие является прежде всего архитектурно-археологическим, а сделанные исследователями на его основе историко-архитектурные выводы более чем спорны³.

В связи с этим мы вправе отметить исключительную значимость деятельности В.В. Кавельмахера: он оказался практически единственным классиком реставрации, ставшим классиком истории древнерусской архитектуры. Возможно, с рядом оговорок то же самое можно сказать о С.С. Подъяпольском. Среди археологов ХХ века таких имен мы можем назвать гораздо больше: это и К.К. Романов, и М.К. Каргер, и Н.Н. Воронин, и П.А. Раппопорт.

В принципе, в таком «неравенстве» нет ничего удивительного. Обычно, говоря о первичной архитектурно-археологический информации, подразумевают и данные археологии (условно говоря, того, что «под землей»), и данные, полученные в результате обследования сохранившихся частей здания (условно говоря, того, что «над землей», хотя сюда относится исследование погребов и подклетов). Но, как это ни парадоксально, до сих пор даже не существует особого названия для науки, изучающей сохранившиеся части «того, что над землей».

Архитектурная археология – весь комплекс изучения памятников (и «над», и «под землей»). Реставрация – термин, означающий прежде всего «физическое» восстановление памятника. А эта «безымянная» наука включает и «чтение кладки», и анализ строительной техники, и производство зондажей, и множество других методик, причем реставрация за этими исследованиями может последовать, а может и не последовать.

Предложим для этой науки название «археология архитектуры» и определимся: архитектурная археология (весь комплекс исследований памятника) подразделяется на собственно археологию (исследование несохранившихся или засыпанных частей памятника) и «археологию архитектуры» (исследование сохранившихся частей памятника).

Существует определенный соблазн считать основоположником «археологии архитектуры» П.Д. Барановского (разработавшего в начале ХХ века метод чтения кирпича «по хвостам»), но вряд ли это справедливо: практически полным комплексом реставрационно-исследовательских приемов владел еще в середине XIX века Ф.Ф. Рихтер. Зондажи и прочие исследования кладки и строительной техники на высоком профессиональном уровне проводили и П.П. Покрышкин, и Д.П. Сухов, и Н.Н. Соболев, и Н.Д. Виноградов, и П.Н. Максимов, и Л.А. Давид, и Б.Л. Альтшуллер, и Н.В. Холостенко, и Н.Н. Свешников, и М.Б. Чернышев, и многие другие исследователи.

Но именно В.В. Кавельмахеру принадлежит заслуга превращения всех этих методик в единую систему, позволяющую (в сочетании с историческими и археологическими данными) датировать и реконструировать храмы, а также проводить системный анализ архитектурных форм и стилей с выходом на исследование общих закономерностей развития древнерусского зодчества.

Обзор работ В.В. Кавельмахера мы начнем с церкви Параскевы Пятницы на Подоле в Сергиевом Посаде [3, 4] (здесь и далее в квадратных скобках мы будем давать ссылки на соответствующие пункты библиографии В.В. Кавельмахера – см. Приложение 1). Это была первая общедоступная публикация исследователя (до этого он имел возможность публиковаться только в «творческих отчетах» треста «Мособлстройреставрация», выходивших с грифом «для служебного пользования», и делать эпизодические научные доклады, один из которых – о кремлевской звоннице – мы упоминали выше).

Будучи в 1970-х годах ведущим архитектором соседней церкви – Введения на Подоле, В.В. Кавельмахер параллельно обследовал Пятницкий храм и показал неправомерность датировки его существующего здания 1547 годом, обосновав в качестве даты вторую половину XVII века. Сейчас может даже показаться странным, что кто-то мог датировать существующий Пятницкий храм серединой XVI века, но именно такой позиции придерживался ведущий архитектор Лавры В.И. Балдин, и этот вопрос стал темой бурных дискуссий. И по сей день Пятницкая церковь на Подоле – одна из наиболее известных работ В.В. Кавельмахера.

Важно отметить, что именно в этой работе исследователь впервые применил всесторонний анализ особенностей строительной техники как одно из оснований для датировки. Большой интерес представляет и приведенный в работе обзор формирования композиции монастырских церквей и трапезных в XVI–XVII веках.

Менее известны (но не менее значимы для истории архитектуры) исследования В.В. Кавельмахера в 1970-х годах на его «собственном» объекте – Введенской церкви на Подоле (1547 год, перестроена в 1621 году) [5]. Был обнаружен обломок оконного наличника в форме розетки, схожей с окнами церкви Рождества Богородицы в Московском кремле (1393 год) и Успенского собора «на Городке» в Звенигороде (рубеж XIV и XV веков). В связи с этим исследователь показал, что Введенская церковь – «реплика» Духовской (1476 год). На базе этих исследований В.В. Кавельмахером была разработана реконструкция первоначального вида Духовской церкви⁴.

Кроме работ по Пятницкой и Введенский церквям, В.В. Кавельмахер исследовал и храмы самой Троице-Сергиевой Лавры («нелегально», так как этому препятствовал В.И. Балдин). В начале 1970-х годов В.В. Кавельмахер (совместно с Е.Е. Гущиной) предложил реконструкцию первоначального вида монастырской трапезной палаты (1686–1692 годы) [2]. Исследователь также детально проработал черты сходства Успенских соборов в Лавре (1559–1585) и Московском кремле (1475–1479 годы) [1]. В будущем эти исследования были использованы В.В. Кавельмахером при реконструкции первоначального вида Успенского собора Фиораванти, о чем речь пойдет ниже.

Написанная в середине 1980-х годов (и опубликованная значительно позже – в конце девяностых) [6] работа по датировке Никоновской церкви Лавры (часто называемой Никоновским приделом Троицкого собора) 1623 годом достаточно спорна. Здесь В.В. Кавельмахеру не удалось использовать свой главный «козырь» – умение безошибочно «читать кладку»: он не был допущен на объект и был вынужден ограничиться анализом стилистических особенностей храма. И если датировка верха Никоновской церкви XVII веком абсолютно справедлива, то относительно белокаменного четверика, декор которого схож с декором Введенской и Духовской церквей, существуют серьезные сомнения в поздней датировке⁷. Но мы ни в коем случае не будем умалять значимость этой работы В.В. Кавельмахера: в ней проведено фундаментальное исследование деятельности троицких мастеров первой половины XVII века, в том числе известного «подмастерья Елисея».

К сожалению, практически неизвестным научной общественности осталось открытие В.В. Кавельмахером древней Никольской церкви в селе Черленкове Шаховского района М.О. [11, 12]. Работая в 1970-х годах с актами Иосифо-Волоколамского монастыря, исследователь нашел упоминание об этом храме, выехал «на место» и выяснил, что большая четырехстолпная церковь XVI века (частично перестроенная в XIX веке) дошла до наших дней в относительно высокой степени сохранности, но не была включена ни в один справочник по памятникам архитектуры.

В.В. Кавельмахер провел натурное исследование черленковского храма и его консервацию, на основании актовых записей датировал его между 1543 и 1562 годами, а также показал, что это был собор небольшого монастыря, «приписанного» к Иосифо-Волоколамскому.

В самом Иосифо-Волоколамском монастыре В.В. Кавельмахер в семидесятых–восьмидесятых годах всесторонне исследовал строительную историю колокольни (церковь Одигитрии, 1495 год; перестраивалась в 1671–1672 и 1692–1694 годах, разрушена в 1941 году) [18]. Также заслуживает внимания его работа, посвященная одной из иосифо-волоколамских памятных плит [19, 20]. Эта плита послужила «информационным поводом» для исследования истории рода Полевых, тесно связанных с монастырем.

Пожалуй, можно сказать, что известность в широких кругах научной общественности В.В. Кавельмахеру принесли проведенные им в 1977 году совместно с М.Б. Чернышевым раскопки Борисоглебского собора в Старице (1558–1561 годы, разобран в начале XIX века). Несмотря на «локальность» основного вывода исследователей – доказательства происхождения знаменитых керамических панно на Успенском соборе в Дмитрове (начало XVI века) из разрушенного в XIX веке старицкого Борисоглебского собора – эти исследования получили значительный резонанс, и на эту тему В.В. Кавельмахером и М.Б. Чернышевым в 1980-х годах было сделано несколько научных докладов [8]. Впрочем, полномасштабной публикации эта работа до сих пор не дождалась⁶.

Еще одна известная работа В.В. Кавельмахера (1980-е годы) – датировка церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьякове [25, 26]. Исследователь подверг критике существовавшие в литературе аргументации датировок храма как 1529 годом, так и второй половиной XVI века, и на основании записи в клировой летописи предположил существование на месте дьяковской церкви более раннего моленного храма 1529 года (Зачатия Иоанна Предтечи с приделами). Полагая, что обетная церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи с приделами апостола Фомы и Петра Митрополита на Старом Ваганькове сгорела в пожар 1547 года, он обосновал высокую вероятность переноса ее престолов, не встречающихся более на Ваганькове, в Дьяково. Соответственно, В.В.Кавельмахер датировал дьяковскую церковь рубежом 1540-х и 1550-х годов.

Необходимо отметить, что в конце 1990-х годов В.В. Кавельмахер стал придерживаться несколько более поздней датировки дьяковской церкви, считая ее полной современницей собора Покрова на Рву (1555–1561 годы)⁷. Но, конечно, вопросы архитектурно-стилистического позиционирования уникальной церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи требуют дальнейших исследований⁸.

В конце 1970-х–начале 1980-х годов В.В. Кавельмахер совместно с А.А. Молчановым провел масштабные раскопки Старо-Никольского (ныне Петропавловского) собора в Можайске (XIV век, полностью перестроен в XIX веке) и Воскресенского собора в Волоколамске (конец XV века) [9], а совместно с С.П. Орловским – Успенского собора в Коломне (около 1380 года, полностью перестроен в 1672–1682 годах) [10]. Отметим, что эти (как и все остальные) археологические исследования В.В. Кавельмахер и его коллеги проводили «на общественных началах» и лично, без привлечения какой-либо «рабочей силы».

В Волоколамске и Можайске исследования позволили существенно уточнить первоначальный облик храмов. В Коломне было сделано открытие, чрезвычайно важное для истории древнерусской архитектуры: были обнаружены резные белокаменные блоки, принадлежавшие зданию, более раннему, чем Успенский собор Дмитрия Донского. Кроме этого, исследователи доказали, что дополнительным перестройкам (в XVI веке, как полагали Б.Л. Альтшуллер и М.Х. Алешковский⁹) Успенский собор не подвергался.

Археологические исследования В.В. Кавельмахера и С.П. Орловского также показали, что реконструкция плана и, соответственно, первоначального вида Успенского собора Н.Н. Воронина¹⁰ более адекватна, чем Б.Л. Альтшуллера и М.Х. Алешковского. К сожалению, эти выводы остались неопубликованными¹¹.

Еще одна значительная работа В.В. Кавельмахера – церковь Рождества Христова в Юркине (начало XVI века) [27, 28]. Проводя в 1970-е годы консервацию храма, он его всесторонне исследовал. В то время «классическая» датировка памятника – до 1504 года – ставилась под сомнение Л.А. Давидом, предполагавшим принадлежность храма творчеству Алевиза Нового, приехавшего в Москву в 1504 году. Но В.В. Кавельмахер, исследовав историю рода храмоздателей Голохвастовых, показал, что наиболее адекватной датировкой является «классическая», и подтвердил принадлежность храма «доалевизовской» традиции.

В последние годы, в связи с исследованиями В.В. Кавельмахером связей древнерусского и западноевропейского зодчества, в научных кругах сложился стереотип восприятия ученого как «оксиденталиста». Но работа, посвященная Юркину, опровергает этот стереотип: В.В.Кавельмахер обосновал среднеазиатские корни крещатого свода (впрочем, вопрос генезиса этого феномена древнерусского зодчества остается открытым¹²).

К сожалению, неопубликованным и до недавнего времени исключенным из научного оборота осталось открытие В.В. Кавельмахером уникальной церкви XVI века в селе Синькове Раменского района Московской области. Проводя в начале 1980-х годов раскопки в существующем храме Михаила Архангела (XVIII век), исследователь обнаружил погреба, фундаменты, фрагмент северной стены, множество фрагментов строительного материала и декора предыдущей постройки. Церковь XVI века была бесстолпной, одноглавой, белокаменной с кирпичными сводами и имела не только уникальный асимметричный план, но и уникальные асимметричные фасады¹³.

В начале 1980-х годов В.В. Кавельмахер приступил к фундаментальным исследованиям древнерусских колоколов и колоколен [13, 14, 15, 17]. Пожалуй, основным его открытием в этой области был «очапный» древнерусский звон (путем раскачивания колоколов). Кроме того, в этих работах была развернута цельная картина русского колокольного звона и проведен обзор архитектуры древнерусских колоколен (особое внимание уделялось Ивану Великому, который, как и другие кремлевские храмы, В.В. Кавельмахер исследовал при дружеской помощи сотрудников Музеев Кремля, вопреки противодействию главного архитектора Кремля В.И. Федорова). Были также исследованы большие благовестники Москвы, прослежены их исторические судьбы, определены их ктиторы.

В 1980-е годы колокола были главной темой работы В.В. Кавельмахера. А в конце этого десятилетия он совместно с Т.Д. Пановой сделал еще одно исключительно значимое открытие в этой области: исследователям удалось найти в архивах информацию о том, что в 1913 году при земляных работах на Соборной площади Московского кремля были раскрыты, поверхностно обследованы и сфотографированы остатки белокаменного здания октагональной формы [16]. В.В. Кавельмахер показал, что эти остатки принадлежали первой колокольне Иоанна Лествичника, построенной в 1329 году. В этой работе исследователь также уделил пристальное внимание гипотезе о мемориально-погребальном характере церквей «под колоколы».

В конце 1980-х годов В.В. Кавельмахеру удалось (к сожалению, вновь «полулегально») обследовать чердаки Успенского собора Фиораванти. Выяснилось, что в XVII веке своды памятника были полностью переложены. Это позволило В.В. Кавельмахеру, опираясь на собственные исследования Успенского собора Троице-Сергиева, построенного по образцу храма Фиораванти, разработать реконструкцию первоначального вида московского кафедрального собора [22]. Параллельно был проведен обзор истории реставрации памятника.

В это же время – на рубеже 1980-х и 1990-х годов – В.В. Кавельмахер работал над датировкой собора Смоленской Одигитрии Новодевичьего монастыря [37]. В его работе, посвященной этому вопросу, проведено глубокое исследование истории монастыря, его архитектуры, ктиторов, посвящений церквей и приделов. Особое внимание уделено строительной истории собора Одигитрии, обоснована его датировка рубежом 1560–1570-х годов.

Во второй половине восьмидесятых В.В. Кавельмахер приступил к исследованиям в Александровской слободе и вел их в течение 1990-х годов. Его раскопки и зондажи выявили принципиальный факт: Покровский (ныне Троицкий) собор, шатровая Троицкая (ныне Покровская) церковь, Успенская церковь и столпообразная церковь Алексея митрополита были возведены в одном строительном периоде [29–35]. Это позволило В.В. Кавельмахеру датировать все эти храмы началом–серединой 1510-х годов – временем возведения в Слободе дворца Василия III.

Соответственно, В.В. Кавельмахером был произведен подлинный переворот в истории древнерусского шатрового зодчества, так как ранее первым шатровым храмом считалась церковь Вознесения в Коломенском, а исследователь показал, что шатровая Троицкая церковь в Слободе была возведена существенно раньше.

Работы В.В. Кавельмахера, посвященные «Звенигородскому чину» [7] и Георгиевскому собору в Юрьеве-Польском [36], достаточно известны благодаря публикациям конца 1990-х годов в сборнике «Древнерусское искусство».

Исследование происхождения «Звенигородского чина» (трех икон Деисусного чина, найденных в Звенигороде в 1918 году и приписываемых Андрею Рублеву) вновь привело В.В. Кавельмахера в Троице-Сергиев. Исследователю удалось доказать, что «Звенигородский чин» происходил из деревянной церкви Троицы 1411 года, которая в 1476 году была перестроена и сегодня известна нам под названием Духовской. Параллельно в работе было проведено исследование первоначальных алтарных преград звенигородских соборов и Троицкого собора Троице-Сергиевой Лавры. В.В. Кавельмахер подтвердил в отношении икон «Звенигородского чина» авторство Андрея Рублева.

Работа, посвященная Георгиевскому собору (1230–1234 годы), – единственное исследование В.В. Кавельмахера, посвященное домонгольскому времени.

Известно сообщение тверского летописца о том, что удельный князь Святослав Всеволодович «сам бе мастер». Н.Н. Воронин оспаривал правильность этого сообщения, ссылаясь на то, что составитель тверского свода мог побывать в Юрьеве, где ему на глаза должна была попасться современная собору надпись на стене храма, сообщающая о поставлении Святославом некоего «креста», и из этого летописец сделал неверные выводы¹⁶. В.В. Кавельмахер, доказав, что надпись о деянии Святослава в древности находилась на Троицком приделе, параллельно доказал и то, что летописец не мог так грубо ошибиться и располагал иными данными об авторстве Святослава в отношении Георгиевского собора. Важны и общие замечания В.В. Кавельмахера по поводу истории реконструкций Георгиевского собора.

На рубеже тысячелетий В.В. Кавельмахер исследовал Архангельский [23] и Благовещенский [21, 24] соборы Московского кремля. Великокняжеской усыпальнице (1505–1508 годы) было посвящено исследование истории храмовых приделов, базирующееся на глубокой проработке вопросов строительной истории собора, документов и общей традиции посвящений престолов. Совместно с А.А. Сухановой исследователь провел зондажи в дошедшем до наших дней подклете Благовещенского собора (XIV век), что позволило сделать адекватную реконструкцию первоначального плана храма.

В последние годы жизни основной темой работы В.В. Кавельмахера были связи древнерусской и западноевропейской архитектуры. Частично эти исследования нашли отражение в работах, посвященных вратам Покровского (ныне Троицкого) собора Александровской слободы [34], частично остались незавершенными¹⁵.

Незавершенными остались и работы В.В. Кавельмахера, посвященные датировке церкви Преображения в Острове¹⁶, результатам раскопок у церкви «на Городище» в Коломне и в церкви Михаила Архангела в селе Синькове Раменского района, новейшим исследованиям Успенского собора Фиораванти и других храмов Московского кремля, ряду других памятников архитектуры. Архивы В.В. Кавельмахера ждут своих исследователей¹⁷.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1: БИБЛИОГРАФИЯ В.В.КАВЕЛЬМАХЕРА

Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.

Любое воспроизведение без ссылки на автора и сайт запрещено.

НА СТРАНИЦУ «НАУЧНЫЕ ТРУДЫ С. В. ЗАГРАЕВСКОГО»

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

НА ПЕРВУЮ СТРАНИЦУ СТАТЬИ

ПРИЛОЖЕНИЕ 1: БИБЛИОГРАФИЯ В. В. КАВЕЛЬМАХЕРА

ПРИЛОЖЕНИЕ 2: СЕРГЕЙ ЗАГРАЕВСКИЙ. НЕМНОГО О МОЕМ ОТЦЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ 3: НЕКРОЛОГ В. В. КАВЕЛЬМАХЕРА

ПРИЛОЖЕНИЕ 4: В. В. КАВЕЛЬМАХЕР О СЕБЕ И СОВРЕМЕННИКАХ

ПРИМЕЧАНИЯ