Академик С. В. Заграевский. Новые исследования памятников архитектуры Владимиро-Суздальского музея-заповедника. ГЛАВА 5: ВОПРОСЫ АРХИТЕКТУРНОЙ ИСТОРИИ И РЕКОНСТРУКЦИИ ВЛАДИМИРСКОГО УСПЕНСКОГО СОБОРА АНДРЕЯ БОГОЛЮБСКОГО.

С.В. Заграевский

Новые исследования памятников архитектуры

Владимиро-Суздальского музея-заповедника

ГЛАВА 1: Организация добычи и обработки белого камня в Древней Руси

глава 2: Начало «русской романики»: Юрий Долгорукий или Андрей Боголюбский?

ГЛАВА 3: о гипотетическом «промежуточном» строительстве собора рождества богородицы в суздале в 1148 году и первоначальном виде суздальского храма 1222–1225 годов

ГЛАВА 4: Вопросы датировки и статуса церкви Бориса и Глеба в Кидекше

ГЛАВА 5: вопросы архитектурной истории и реконструкции владимирского Успенского собора андрея боголюбского

ГЛАВА 6: к уточнению реконструкции Золотых ворот во Владимире

ГЛАВА 7: Боголюбовский архитектурный ансамбль: вопросы истории и реконструкции

ГЛАВА 8: К вопросу о реконструкции и датировке церкви Покрова на Нерли

Глава 9: Вопросы перестройки владимирского Успенского собора Всеволодом Большое Гнездо

ГЛАВА 10: Вопросы первоначального вида и датировки Дмитриевского собора во Владимире

ПРИМЕЧАНИЯ

ГЛАВА 5

вопросы архитектурной истории и реконструкции

владимирского Успенского собора андрея боголюбского

Андрей Боголюбский начал строительство Успенского собора во Владимире в 1158 году¹ и окончил его в 1160 году². Уже в 1161 году храм был расписан³. Строили собор мастера, присланные Фридрихом Барбароссой, а украшали «мастера из всех земель» (см. гл. 2).

Во второй половине 1180-х годов Всеволод Большое Гнездо обстроил храм высокими галереями с новыми апсидами и малыми главами, демонтировав апсиды, часть стен и малые главы собора Андрея (причины обстройки мы подробно рассмотрим ниже).

Успенский собор многократно ремонтировался и реставрировался. Наиболее масштабной была реставрация 1888–1891 годов под руководством И.О.Карабутова³, когда было устроено шлемовидное покрытие глав и позакомарное – кровель, были снесены контрфорсы, пристроенные к храму в начале XVIII века, значительная часть стен была перелицована, порталы были переложены, значительная часть декора аркатурно-колончатого пояса была заменена римейками (по всей видимости, достаточно точно повторявшими старые формы⁴). Но в целом собор, построенный при Андрее и перестроенный при Всеволоде, сохранил свой домонгольский облик (рис. 34).

Успенский собор. Общий вид.

Рис. 34. Успенский собор. Общий вид.

Собор 1158–1160 годов был шестистолпным и трехапсидным, построенным из высококачественного белого камня (качество камня храма Боголюбского было существенно выше, чем камня галерей Всеволода⁵).

Сторона подкупольного квадрата храма 1158–1160 годов – около 6,4 м. Несмотря на то, что храм был шестистолпным, его четверик зрительно воспринимался почти кубичным (длина без учета апсид – около 22,5 м, ширина – около 17,5 м, высота – около 21 м), пропорции были достаточно изящными (см. рис. 42), и в итоге и в интерьере, и в наружных формах ощущалась «устремленность вверх».

План сохранившихся частей собора Андрея и пристроек Всеволода приведен на рис. 35⁹.

Успенский собор. План существующего здания.

Рис. 35. Успенский собор. План существующего здания.

И стены, и крестчатые столпы относительно тонки, столпам отвечают лопатки – как внутренние, так и внешние (с полуколонками, увенчанными лиственными капителями; профиль лопаток над аркатурно-колончатым поясом усложнен валиком).

Переход от подпружных арок к центральному 12-оконному барабану осуществляется через тромпы, и эту конструкцию можно считать уникальной для домонгольского зодчества Северо-Восточной Руси.

По данным археологических исследований 1951–1952 годов, Успенский собор Боголюбского имел три притвора⁷. Цоколь представлял собой простой непрофилированный отлив, как и в храмах Юрия Долгорукого. Стены собора пересекал аркатурно-колончатый пояс (часть его сохранилась in situ на северной стене), над ним – лента поребрика. Капители колонок близки к романской «кубической» форме, в базах – клинчатые консоли. Простенки между колонками были оштукатурены и украшены фресками⁸.

Фундамент храма 1158–1160 годов представляет собой булыжники, пролитые раствором не на всю глубину, а лишь на два верхних ряда. На них был положен мелкий белокаменный бут, и лишь затем были возведены стены. Археологические исследования открыли под фундаментом северной стены северного притвора лежни – большие деревянные бревна⁹, но более вероятно, что лежни относились к фундаментам всеволодовых галерей (см. гл. 9). Глубина, ширина, форма фундамента собора Боголюбского до сих пор неизвестны (возможно, он являлся ленточным, как у Успенского собора в Ростове¹⁰).

Успенский собор Андрея Боголюбского был украшен скульптурным декором зооантропоморфного типа. Этот декор при обстройке собора галереями во второй половине 1180-х годов не сохранился in situ, но Н.Н.Воронин обоснованно полагал, что фрагменты этого декора присутствуют на стенах всеволодовых галерей¹¹ (рис. 36). В.И.Доброхотов видел камни со следами сбитых рельефов в кладке цоколя алтарных апсид Всеволода¹². Мы должны согласиться с Н.Н.Ворониным, что общий объем зооантропоморфного декора Успенского собора 1158–1160 годов примерно соответствовал объему декора церкви Покрова на Нерли¹³ (см. рис. 42).

Фрагменты сбитого декора на стенах всеволодовых галерей.

Рис. 36. Фрагменты сбитого декора на стенах всеволодовых галерей.

Вопрос первоначального вида собора 1158–1160 годов требует особого рассмотрения.

«Стереотипным» вариантом его реконструкции до недавнего времени являлся приведенный в капитальном труде Н.Н.Воронина¹⁴ (рис. 37, 38). Но в этой реконструкции сразу же бросается в глаза несоответствие аксонометрии (рис. 37) и плана (рис. 38) собора. На аксонометрическом чертеже не приведены притворы, а лестничные башни для входа на хоры показаны двухобъемными (объединенными с гипотетическими «владычными сенями» и «теремами»¹⁵– о них см. далее). А на плане показаны и притворы, и однообъемные лестничные башни.

Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция Н.Н.Воронина. Аксонометрия.

Рис. 37. Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция Н.Н.Воронина. Аксонометрия.

Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция Н.Н.Воронина. План.

Рис. 38. Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция Н.Н.Воронина. План.

Наличие столь явных противоречий между планом и аксонометрией, хотя и кратко оговоренных Н.Н.Ворониным (аксонометрия представляет собой «первоначальный опыт реконструкции»¹⁶; вероятно, новый аксонометрический чертеж, соответствующий плану, не успели подготовить до сдачи рукописи в печать), создает значительную путаницу. Например, в современном учебнике по истории русской архитектуры¹⁷ реконструкция Н.Н.Воронина, в которой аксонометрия не соответствует плану, приведена безо всяких оговорок.

И поэтому наша реконструкция собора 1158–1160 годов, имея в своей основе реконструкцию Н.Н.Воронина, прежде всего обязана учесть притворы и односекционность лестничной башни. Именно одной башни – северной, и это можно доказать.

Во-первых, наличие северной башни данные археологии подтвердили, а южной – нет¹⁸.

Во-вторых, на западном прясле северной стены собора Боголюбского (в месте примыкания северной башни) никогда не было аркатурно-колончатого пояса, а на соответствующем прясле южной стены он был¹⁹.

В-третьих, приведенные в капитальном труде Н.Н.Воронина изображения XVI века²⁰ (рис. 39) являются художественным обобщением, и невозможно определить, какой храм на них изображен – одноглавый с двумя симметричными башнями или пятиглавый без башен. Соответственно, привлекать их в качестве хотя бы косвенного доказательства симметричности пристроек к собору (как это делал Н.Н.Воронин²¹) неправомерно.

Успенский собор. Миниатюры Лицевого летописного свода XVI века.

Рис. 39. Успенский собор. Миниатюры Лицевого летописного свода XVI века.

В-четвертых, упоминаемые в летописях «владычные сени» и «терем»²² – скорее всего, один и тот же комплекс построек, который различные летописцы называли по-разному (а не различные постройки, примыкавшие к собору с севера и юга, как полагал Н.Н.Воронин²³). Это подтверждается тем, что при пожаре 1185 года в «тереме» сгорели именно церковные книги и утварь²⁴.

В-пятых, для гипотетического южного комплекса пристроек просто не хватало места – обрыв начинается примерно в 10 метрах от южной стены собора, а между храмом и обрывом должны были находиться еще и крепостные стены.

Таким образом, мы показали, что к Успенскому собору 1158–1160 годов примыкал только один комплекс пристроек, располагавшийся с северной стороны храма. Этот комплекс соединялся с собором тем самым «столпом»²⁵, о котором Н.Н.Воронин совершенно справедливо говорил как о «восходном столпе», т.е. как о лестничной башне²⁶. В принципе, возможно и то, что «владычные сени», «терем» и «столп» были одной и той же постройкой, игравшей роль и лестничной башни, и «подсобного помещения».

Теперь мы можем перейти к вопросу о количестве глав собора 1158–1160 годов.

Ипатьевская летопись однозначно и неоднократно (под 1158, 1175 и 1183 годами) говорит о соборе Боголюбского как о пятиглавом: Андрей «сверши же церковь 5 верхов и все верхы золотом украси и створи в ней епископью»; «и пять верхов ея позлати»; «и вся пять верхов златая сгоре»²⁷). Н.Н.Воронин, полагавший храм одноглавым, весьма резко назвал эти сообщения «ошибкой летописца»²⁸ (впрочем, отметив и дискуссии, которые велись по этому поводу в конце XIX–начале ХХ века, – в частности, мнение Е.Е.Голубинского о пятиглавии собора²⁹).

В качестве доказательства одноглавия собора Н.Н.Воронин приводил сообщение летописи Авраамки о «едином версе»³⁰ и уже упоминавшиеся нами изображения XVI века, причем исследователь допускал крайне маловероятную ситуацию, что в это время «сохранилась память об одноглавом соборе Андрея».

В новейшее время на сообщения Ипатьевской летописи о «пяти верхах» впервые обратила внимание Т.П.Тимофеева³¹. Исследователь показала справедливость этих сообщений, основываясь на анализе этой и других летописей, а также на соображениях о том, что пятиглавие собора более соответствовало великокняжеским амбициям Андрея Боголюбского³².

Мы полагаем, что позиция Е.Е.Голубинского и Т.П.Тимофеевой абсолютно обоснована.

Прежде всего, Ипатьевская летопись как источник, непосредственно включивший в себя Владимирский великокняжеский свод³³, заслуживает гораздо большего доверия, чем любые более поздние летописные источники.

Е.Е.Голубинский не признавал очевидный факт обстройки собора галереями при Всеволоде³⁴, и, по всей видимости, именно это заблуждение исследователя привело к тому, что и все другие его соображения относительно Успенского собора в дальнейшем не воспринимались всерьез. Такая ситуация выглядит достойной сожаления, так как Е.Е.Голубинский абсолютно справедливо полагал, что в позднейших летописных сводах (в том числе и в летописи Авраамки – С.З.) ошибочное сообщение о «едином версе» собора Боголюбского появилось вследствие буквального истолкования сообщения Лаврентьевской летописи под 1160 годом: «и верхъ (т.е. одну главу – С.З.) ея позлати»³⁵. При этом, как отмечал исследователь, в Ипатьевской летописи (под 1161 годом³⁶– С.З.) приведен аналогичный текст, и там написано «и верхы ея позлати».

Напрашивается вывод, что в Лаврентьевскую летопись, также использовавшую Владимирский великокняжеский свод³⁷, могла вкрасться ошибка при переписке. В Ипатьевской летописи такой ошибки быть не могло: как мы видели, о «пяти верхах» там говорится неоднократно.

Про неоднозначность толкования изображений XVI века (см. рис. 39) мы уже говорили выше: по ним невозможно определить, какой храм изображен – одноглавый с двумя симметричными башнями или пятиглавый без башен.

В пользу пятиглавия собора 1158–1160 годов свидетельствуют и архитектурно-археологические данные, и «инженерные» аргументы.

Н.Н.Воронин полагал, что в пожар 1185 года сгорели деревянные связи Успенского собора, храм пришел в аварийное состояние, и в связи с этим Всеволоду пришлось укреплять его высокими галереями, игравшими роль контрфорсов³⁸. Однако никаких свидетельств аварийного состояния собора Боголюбского исследователь не приводил.

После того, как собор в 2003 году обследовал автор этой книги, мы вправе полагать, что такие свидетельства есть. Автору удалось обнаружить наклон центральной главы Успенского собора на 2,5 градуса к востоку. Само по себе это еще ничего не доказывает (теоретически этот наклон глава могла получить и позднее XII века), но рассмотрим и другие факты:

– в галереях Всеволода отсутствуют угловые компартименты с северо-востока и юго-востока, несмотря на то, что они существенно увеличили бы алтарную часть собора;

– восточные малые главы, которые могли бы стоять на угловых компартиментах, образовывать центрально-симметричную композицию и способствовать освещению алтаря, сдвинуты к западу;

– восточные малые главы меньше (и, соответственно, легче) западных;

– стены галерей Всеволода толще стен собора Боголюбского (в среднем 1,75 м против 1,2 м);

– стены собора 1158–1160 годов при возведении галерей были укреплены дополнительными пилонами, между ними и галереями на уровне хор были возведены арочные перемычки, игравшие роль аркбутанов.

Все это не могло быть простым совпадением или прихотью Всеволода Большое Гнездо.

Ситуация видится следующим образом: собор Боголюбского в 1180-е годы пришел в аварийное состояние, и его своды вместе с главами и арками «двинулись» в восточную сторону (западную укрепляли хоры). В связи с этим мастера Всеволода, обстраивая храм галереями-контрфорсами, возводя дополнительные пилоны и перемычки-аркбутаны, были вынуждены отказаться от восточных угловых компартиментов и гасить распор центрального барабана на северо-востоке и юго-востоке исключительно надежными конструкциями, каждая из которых состояла из двух взаимно перпендикулярных стен.

На востоке распор дополнительно гасили полукружия апсид, на западе – хоры, на севере и юге – арочные перемычки (и частично также хоры), и благодаря столь существенному укреплению собор благополучно сохранился до наших дней.

Все вышесказанное свидетельствует в пользу того, что собор Боголюбского во второй половине 1180-х годов был обстроен галереями-контрфорсами именно вследствие прихода в аварийное состояние (сдвига сводов и наклона центральной главы к востоку).

А теперь вспомним, что собор 1158–1160 годов пришел в аварийное состояние очень быстро – через четверть века после постройки (а возможно, и ранее). Даже несмотря на то, что храм превышал «предел надежности», определенный для белокаменных зданий (пространство наоса до 200 кв. м, сторона подкупольного квадрата до 6 м – см. гл. 2), этот срок для храма, построенного под руководством западноевропейского зодчего, исключительно мал. Значит, что-то должно было ускорить процесс сдвига сводов, и это могли быть четыре малые главы, создававшие значительные дополнительные нагрузки.

Мастера Всеволода во второй половине 1180-х годов были вынуждены демонтировать эти главы. Демонтаж был именно вынужденным: если бы была малейшая возможность сохранить эти главы собора Андрея, мастера Всеволода ею бы воспользовались. Девятиглавый собор смотрелся бы еще более эффектно, а внутреннее пространство было бы гораздо лучше освещено.

Демонтаж четырех малых глав означал и перекладку сводов соответствующих компартиментов. До недавнего времени факт перекладки сводов не был подтвержден архитектурно-археологическими данными. Внешнее обследование закомар и сводов собора, проведенное автором этой книги в 2004 году при любезном содействии Т.П.Тимофеевой, не дало результатов, так как при реставрации 1888–1891 годов закомары собора Андрея Боголюбского были полностью перелицованы, изнутри собора своды закрыты густым слоем штукатурки, а провести зондажи возможности не было.

Однако в 2006 году автор обнаружил следы перекладки сводов на чертежах И.О.Карабутова «Западная сторона Андреевских арок до реставрации» и «Южная сторона Андреевских арок до реставрации»³⁹ (рис. 40, 41).

На указанных чертежах изображены камни внешней облицовки закомар. А поскольку в домонгольской архитектуре форма верхних рядов внешней облицовки обычно повторяла форму располагающихся за ними сводов, то по этим рядам внешней облицовки в сочетании со взглядом из интерьера храма мы можем судить и о форме сводов.

«Западная сторона Андреевских арок до реставрации». Чертеж И.О.Карабутова.

Рис. 40. «Западная сторона Андреевских арок до реставрации». Чертеж И.О.Карабутова.

«Южная сторона Андреевских арок до реставрации». Чертеж И.О.Карабутова.

Рис. 41. «Южная сторона Андреевских арок до реставрации». Чертеж И.О.Карабутова.

На этих чертежах И.О.Карабутова сразу же обращает на себя внимание контраст между относительно правильной формой коробовых сводов (за исключением одного, обозначенного на рис. 41 буквой «А»), и плохим состоянием кладки под ними (на рис. 40 и 41 видно, что порядовка значительно отклоняется от горизонтали). Такую ситуацию можно объяснить лишь тем, что при Всеволоде новые своды были положены на старые стеновые блоки с уже нарушенной порядовкой. А под сводом с просевшими пятами, обозначенным на рис. 41 буквой «А», хорошо видны камни, оставшиеся от предыдущего свода.

В связи со всем вышеизложенным мы полагаем пятиглавие Успенского собора 1158–1160 годов доказанным.

Соответственно, мы разработали на базе реконструкции Н.Н.Воронина свой вариант реконструкции аксонометрии (рис. 42) и плана (рис. 43) Успенского собора Андрея Боголюбского: с пятью главами, одной лестничной башней («столпом») с севера и притворами с юга, севера и запада.

Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция автора. Аксонометрия.

Рис. 42. Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция автора. Аксонометрия.

Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция автора. План.

Рис. 43. Успенский собор 1158–1160 годов. Реконструкция автора. План.

На капителях, венчавших полуколонки лопаток собора 1158–1160 годов, располагались «звериные» белокаменные водометы⁴⁰ (рис. 44). По неизвестным причинам Н.Н.Воронин не включил их в свою реконструкцию (рис. 37), но они присутствуют в нашей реконструкции храма (рис. 42).

«Звериный» белокаменный водомет Успенского собора. Реконструкция Б.А.Огнева.