НА СТРАНИЦУ «ФИЛОСОФИЯ, БОГОСЛОВИЕ»

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

СЕРГЕЙ ЗАГРАЕВСКИЙ

 

НОВАЯ ХРИСТИАНСКАЯ

ФИЛОСОФИЯ

 

Вступление

Глава I: нравственный императив: теория

Глава II: нравственный императив: практика

Глава III: «основной парадокс христианства»

Глава IV: теодицеЯ: зло «социальное»

Глава V: методология «Кесарю кесарево»

Глава VI: «Троица»

Глава VII: «БогоЧеловек»

Глава VIII: Христианство и современность

Глава IX: грех и праведность

Глава X: «Непорочное зачатие»

Глава XI: Бог не убийца

Глава XII: Tеодицея: зло «природное»

заключение

 

Опубликовано: М.: «АЛЕВ-В», 2004. 288 с. ISBN 5-94025-062-9

 


Глава VII

«БогоЧеловек»

 

I

 

Итак, мы видели, что догмат «Троицы» никаких убедительных оснований в Библии не имеет. Рассмотрев его формирование на общедоступном историческом материале, мы поняли, что он был создан исключительно как инструмент политической борьбы IV века.

И хотя на тот момент «Троица» была компромиссом, устроившим императора и большинство епископов, в соответствии с нашей методологией «Кесарю кесарево» мы обязаны сделать вывод о том, что догмат «Троицы» является не выражением нравственного императива, а наслоением на учение Христа – христианство –«социального» зла.

Посмотрим, подтверждается ли наш вывод историческими фактами. Добро или зло принес христианам этот догмат?

Для ответа на этот вопрос не надо далеко уходить от раннего христианства. Дело в том, что создатели догмата «Троицы», ограничившись вопросами божественной сущности Христа и его происхождения от Бога, забыли про то, что Христос все-таки родился от земной женщины, ходил по Земле, ел, пил, спал, уставал и страдал (Ин. 4:6; 19:28; 11:33; Лк. 22:44; 4:2; Мф. 14:4; Мк. 3:5 и др.). Дискуссии на эту тему были, но имели характер дополнения к куда более масштабным спорам о «Троице».

А на рубеже IV и V веков церковным богословам пришлось разрабатывать еще один догмат для ответа на вопрос, как соотносятся в Христе божественное естество, «узаконенное» догматом «Троицы», и человеческое, которое все-таки не смогли «отменить».

В конце двадцатых годов V века этот вопрос оказался орудием в очередной вспышке борьбы за власть в церкви. Основных церковных центров в то время было четыре: Рим (оказавшийся на окраине империи и сотрясаемый набегами варваров), Константинополь (столица), Антиохия и Александрия (два больших процветающих города соответственно в провинциях Сирия и Египет). Иерусалим, пятый (а формально первый) церковный центр, так и не оправился после разрушения в I–II веках.

В 419 году по поводу соотношения в Христе божественной и человеческой сущностей вступили в дискуссию Несторий, руководитель Антиохийской богословской школы, и Кирилл, александрийский патриарх.

Несторий утверждал, что Мария, мать Иисуса, как человек могла родить только человека и поэтому ее следует называть не «Богородицей», а «Христородицей», а свою божественную сущность Христос получил непосредственно от Бога сразу после рождения.

Кирилл Александрийский считал, что божественная сила на Христа снизошла еще в утробе матери, и обвинял Нестория в повторении ереси монархианина Павла Самосатского: если Христос человеком родился, то им и остался независимо от того, когда получил божественную силу.

Как мы помним, именно Павел Самосатский был предтечей арианства, и, действительно, в итоге оказалось, что учение Нестория близко и понятно варварам-арианам, из которых в это время почти исключительно состоял гарнизон Константинополя.

Несторию удалось воспользоваться этим и стать в 428 году константинопольским патриархом. Но в этой должности Несторий пробыл недолго – до 431 года, когда Кирилл Александрийский, склонив на свою сторону большую часть монашества, поднял в столице восстание против Нестория. Силовые методы, примененные императором Феодосием II, сторонником Нестория, не помогли, и в 431 году на 3-м Вселенском (Эфесском) Соборе последний был низложен.

Не будем разбираться в терминах «божество младенца» (канон) и «младенчество бога» (ересь). Несторий говорил первое, Кирилл обвинял его в том, что он говорил второе. Собор в Эфесе проходил крайне скандально, под страшный шум народных толп, ведомых монахами – сторонниками Кирилла, и серьезно рассматривать сложные богословские вопросы не мог.

В итоге император Феодосий II принял сторону Кирилла. Нестория отправили в монастырь, а затем – в ссылку в Египет, где он жил в бедности, вел скитальческую жизнь и умер в 452 году.

Отметим, что учение Нестория пережило его на много веков: если в свое время арианство получило огромный отклик на Западе, среди «варваров», то несторианство распространилось по континенту на Восток: азиатские народы принимали христианство чаще всего в интерпретации низложенного патриарха.

А в 431 году константинопольским патриархом стал Максимиан, ставленник Кирилла. Александрийская кафедра превратилась в сильнейшую в империи, а Кирилл Александрийский, забыв осторожность, под конец жизни прекратил попытки найти «сбалансированное» соотношение человеческой и божественной личностей Христа и стал в своих посланиях высказываться в более однозначной форме: «Исповедуем в одном Сыне не два естества, – одно поклоняемое, а другое непоклоняемое, – но одно воплотившееся естество Бога-Слова».

И хотя Кирилл уточнял, что оба естества соединились в Христе в нечто среднее и уникальное, но получилось, что это соединение все равно являлось божественной сущностью – догмат «Троицы» уже полвека как был принят, значит, какую еще единую сущность мог иметь «Бог-Сын», если не божественную?

 

II

 

Получилось, что Кирилл Александрийский (возможно, сам того не ведая) оказался основателем монофизитства – богословского течения, утверждавшего, что Христос, хотя и рожден из двух естеств, божественной и человеческой, пребывает не в двух, а только в первой, а человеческая природа стала принадлежностью его божественного естества.

Сразу после смерти Кирилла в 444 году эти идеи развили новый александрийский патриарх Диоскор и настоятель одного из константинопольских монастырей Евтихий (по имени последнего монофизитство иногда именуется «евтихианством»). Они оформили монофизитство «организационно», а Евтихий привлек на свою сторону множество монахов.

Против монофизитства немедленно выступил римский папа Лев I. Объединившись с константинопольским патриархом Флавианом, в 448 году он добился осуждения монофизитов на Константинопольском Соборе. Аргументы у противников монофизитства были вполне весомыми: Христос все-таки ел, пил, спал, молился, сомневался…

Но здравый смысл уже мало кого волновал, и Евтихию с Диоскором удалось склонить на свою сторону императора Феодосия II. В 449 году в Эфесе был созван так называемый «разбойничий» Собор, оправдавший Евтихия с Диоскором, сместивший Флавиана и избравший константинопольским патриархом Анатолия, ставленника Диоскора.

Немедленно после Собора папа Лев I и александрийский патриарх Диоскор предали друг друга анафеме, чем создали прецедент, положивший начало многовековому процессу церковного раскола.

Новый оборот дело приняло после смерти Феодосия II. Императрица Пульхерия и ее соправитель Маркиан оказались противниками монофизитства и созвали в 451 году в Халкидоне 4-й Вселенский Собор. Константинопольский патриарх Анатолий предал Диоскора и принял сторону императрицы. В Халкидон приехали и легаты папы Льва I, и противники монофизитства составили большинство.

Халкидонский Собор проходил, как водится, весьма бурно, но все же на основании послания римского папы разработал догмат «Богочеловека», который православие, католицизм и протестантизм используют по сей день. Диоскор был низложен, что привело к локальному церковному расколу: в Египте и Армении решения  Халкидонского Собора так и не были приняты, и монофизитство до сих пор исповедуют армяно-григорианская, коптская (египетская) и эфиопская церкви.

 

III

 

Мы дошли до второго ключевого церковного догмата, касающегося сущности Иисуса из Назарета.

4-й Вселенский (Халкидонский) Собор 451 г. постановил: в «Богочеловеке», Иисусе Христе, присутствуют два естества, бог и человек, и верующие обязаны «исповедовать одного и того же Христа, Сына Господа Единородного, познаваемого в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо и одну ипостась».

«Оправдывающийся» тон постановления («нисколько не нарушается…») и обилие приставок «не» говорит о том, что догмат формировался в острейшей борьбе. Посмотрим, что решили победившие на Халкидонском соборе богословы по каждому ключевому вопросу.

Бог или человек? И то, и другое, поскольку естества «неслитны и неизменны», и их свойства сохраняются.

При этом Христос – единое лицо? Единое, поскольку естества «нераздельны и неразлучны».

Тогда давайте задумаемся: что такое «естество»? Происхождение?

Если бы только происхождение! Это и желания, и воля, и энергия, и действия.

Последнее утверждение не является моей личной догадкой. Это «разъяснили» на 6-м Вселенском (Константинопольском) Соборе в 680 году, анализируя соотношение именно двух «хотений, воль, энергий и действований» в Иисусе.

А вышеперечисленные четыре понятия являются практически исчерпывающей характеристикой личности.

Для нас весьма запутанное и казуистическое определение 6-го Вселенского Собора по поводу того, когда божественная воля в Христе становилась человеческим желанием и как в нем соотносились божественное и человеческое действования, непринципиально. Принципиально то, что наличие в «Богочеловеке» двух неслитных «хотений, воль, энергий и действований» означает наличие двух личностей.

В итоге с догматом «Богочеловека» на 4-м Вселенском Соборе в 451 году произошло то же самое, что и с «Троицей» за семьдесят лет до этого: каждую часть проблемы решили в отдельности, закрыв глаза на все остальные.

По всей видимости, главной задачей халкидонских богословов была увязка догмата «Богочеловека» с «Троицей»: поскольку в Христе присутствует самостоятельная божественная сущность, то он – «Бог-Сын», «вторая ипостась Троицы», «несотвореный, единосущный Отцу», «существовавший прежде всех времен». А человеческая сущность у Иисуса тоже была, но к божественной никакого отношения не имела.

Словом, по отдельности – и бог, и человек.

А в целом вышло множество парадоксов типа того, что божественная личность Иисуса все знала и существовала «прежде всех времен», но никак не могла «шепнуть» человеческой, что не надо сомневаться в успехе дела, напрасно переживать и молиться в Гефсиманском саду, что проповедовать надо в Малой Азии, а не в Иерусалиме…

Вообще-то подобное в наше время называется раздвоением личности. В лучшем случае это постоянные душевные муки, в худшем – тяжелейшее психическое заболевание.

Да и в Евангелии мы читаем: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25).

 

IV

 

Но богословские парадоксы уже мало кого беспокоили в V веке, когда шла откровенная борьба за власть в церкви.

Вернувшиеся из Халкидона монофизитские священники подняли мятежи в Иерусалиме (город был разграблен) и в Александрии (в храме был заперт и сожжен большой отряд правительственных войск, а во время следующего мятежа в 457 году был убит «православный» патриарх Протерий). Постепенно монофизитские мятежи перекинулись на Сирию, где в конце V века население терроризировалось шайками фанатичных монахов, а «православный» антиохийский патриарх разделил судьбу своего александрийского собрата.

Император Зенон в 482 году издал промонофизитский примирительный указ – так называемый «Генотикон», который только усугубил ситуацию, так как последовательно антимонофизитская римская церковь после этого на 35 лет прекратила общение с Востоком. Неудивительно – владения папы римского были окружены варварами-арианами, и с ними приходилось считаться.

Монофизитство (приоритет божественной сущности Христа) было полным антиподом арианству (приоритет человеческой сущности), а догмат «Богочеловека», как мы видели, представлял собой некий условный компромисс, не зря на нем настаивали на Халкидонском Соборе легаты папы Льва I.

Но и в самом Константинополе «Генотикон» поддержки не нашел: столичным священникам формулировка «Христос есть один, а не два» показалась монофизитской и была сочтена за ересь.

Преемник Зенона, император Анастасий Дикор, пытался продолжать примирительную политику, но закончил свое правление в 518 году весьма бесславно: монофизиты подняли в Константинополе восстание, начались пожары, грабежи и убийства.

После сложнейшего клубка политических интриг, в которых участвовал и правитель большей части Италии, знаменитый король остготов, арианин Теодорих (ок. 454–526), константинопольский трон занял Юстин Старший.

Одновременно «поменяли» и константинопольского патриарха. Рассматривались кандидатуры и ариан, и монофизитов, но в целях успокоения бушевавших страстей новым патриархом стал Иоанн II Каппадокийский, сторонник халкидонского компромисса.

На сей раз компромисс восторжествовал относительно прочно – лет на сто, монофизиты в Константинополе позиции сдали, но Римская империя, тогда уже чаще называемая Византийской, практически потеряла Сирию, Египет и Палестину. Последние, несмотря на «сильную руку» императора Юстиниана (преемника Юстина Старшего) вышли из-под контроля и были вскоре завоеваны персами, а в конце VII века – арабами-мусульманами.

Некогда процветающие города Александрия и Антиохия захирели и постепенно исчезли с карты. Современная Александрия была построена в XIX веке заново и на другом месте, а на месте Антиохии сейчас небольшой поселок. Иерусалиму «повезло» и он уцелел лишь потому, что пророк Мухаммед считал его священным городом.

Таким образом, дискуссии вокруг догматов «Троицы» и «Богочеловека» оказались катализаторами раскола Византийской империи и фактической гибели александрийской, антиохийской и иерусалимской патриархий.

 

V

 

В VI веке благодаря императору Юстиниану в христианской церкви наступил период относительного спокойствия, вершиной которого стал 5-й Вселенский (Константинопольский) Собор 553 года, на котором еще раз осудили монофизитов, «добили» остатки несторианства и постановили возможным предавать еретиков анафеме посмертно (в частности, анафеме был предан Ориген).

Но в VII веке опять разгорелись страсти. Императоры, пытаясь восстановить единство империи перед лицом неудачной войны с персами, стали искать компромисс с монофизитами.

В 619 году константинопольский патриарх Сергий по договоренности с императором объявил, что у Христа при двух естествах присутствовала только одна воля. Отсюда и произошло новое богословское течение – монофелитство.

Отметим, что это был шаг к здравому смыслу, но бурные дискуссии начались вновь. «Дерево вариантов» соотношения естеств, воль, энергий и действий в Христе ветвилось прямо пропорционально течению времени. Практически каждая крупная епархия в ответ на обращение Сергия выступила со своим видением проблемы, и на попытки найти новый компромисс ушло много лет.

В 638 году казалось, что дело сделано, и к монофелитству склонился даже римский папа Гонорий (а папы были вековыми противниками монофизитства), но в этот год умерли оба – и папа Гонорий, и патриарх Сергий.

Новый папа Иоанн IV объявил о решительном неприятии монофелитства и о верности Халкидонскому Собору. Его преемник Мартин I продолжил эту линию, за что в 653 году был арестован по приказу константинопольского императора, а в 655 – осужден и сослан.

Вождь противников монофелитства на Востоке, философ Максим Исповедник, с типичным для того времени схоластицизмом доказывал, что, если естеств у Христа два, то воль тоже непременно должно быть две. Здравый смысл его спекулятивную логику перебороть не смог, и он предпочел принять мученичество: в том же 655 году его осудили вместе с папой Мартином, отрезали язык, отсекли правую руку и сослали.

Методы борьбы с инакомыслящими постепенно принимали все более радикальные формы. Казалось, что силовым путем императорам удалось добиться торжества монофелитства.

Но во время правления Константина Погоната Рим, остававшийся противником монофелитства, пригрозил расколом, и император предпочел избежать конфликта – шла очередная неудачная война, на сей раз с арабами-мусульманами, политическая ситуация была крайне сложной, и потеря Рима была бы страшным ударом.

Главный защитник монофелитства, константинопольский патриарх Феодор, был низложен, и в 680 году был созван 6-й Вселенский (Константинопольский) Собор.

Последний на основании послания римского папы довел компромисс Халкидонского Собора 451 года о двух «неслитных» естествах Христа до полного и окончательного абсурда, объявив у Иисуса из Назарета наличие двух «хотений», двух воль, двух энергий и двух действований.

С этим догматом все крупнейшие церкви живут и сегодня.

 

VI

 

В наше время для обоснования догмата «Богочеловека» церквями применяется следующий психологический прием: отдельно обосновываются божественная сущность Христа (со многими ссылками на Священное Писание) и человеческая сущность (с неменьшим количеством ссылок). Из этого как бы предполагается само собой, что читатель, изначально настроенный на догмат «Богочеловека», сделает выводы о том, что эти сущности присутствуют в Христе «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно», в соответствии с постановлением Халкидонского Собора 451 года.

На самом деле о каких-либо подобных взаимоотношениях божественной и человеческой сущностей Христа в Священном Писании ничего не говорится.

О том, что Христос является богом, говорится много. Его так называет «неверующий» апостол Фома (Ин. 20:28), о своей божественной сущности много говорил и он сам (Ин. 8:58; 10:30; 16:28), это подтверждал и апостол Павел (Кол. 1:16–17; Евр. 1:1–3; Еф. 3:9; Рим. 8:3; 9:5; 1 Тим. 3:16 и др.)

Но, так сказать, бог богу рознь.

Задачей ортодоксальных церквей было объявление богами не всех людей, а только Христа (естественно, не «отменяя» Бога-Отца), в результате чего Иисус из Назарета превратился в сошедшую с небес (в буквальном смысле) «вторую ипостась Троицы» и в «Богочеловека», абсолютно оторванного от нас – «грешных тварей».

На самом же деле, как мы увидим еще не раз, Христос – такой же бог, как все мы. Следовательно – такой же человек, как все мы. Никакой принципиальной, непреодолимой разницы между божественной сущностью Иисуса и остальных людей нет.

Сторонники догматов «Троицы» и «Богочеловека» часто утверждают: если Христос – человек, то получается, что он обманывал себя или нас, говоря о своей божественной сущности.

Но вопрос ведь в том, что понимать под словом «человек».

Если человек, в соответствии с православным и католическим богословием, является «многогрешной падшей тварью», то Христос, наверное, действительно обманывал.

Но если вкладывать в слово «человек» (необязательно даже писать с большой буквы) то гуманистическое понимание, которое нам диктует нравственный императив, то Христос был человеком. И был он человеком предельно честным, так как все слова про свою божественную сущность применял и ко всем остальным людям.

 

VII

 

Еще раз вчитаемся в четвертое Евангелие:

«А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1:12–13).

«В тот же день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас» (Ин. 14:20).

«Отче Святый! Соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» (Ин. 17:11).

Есть и еще более бесспорное подтверждение позиции Иисуса из Назарета относительно божественной сущности людей.

«Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом.

Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: «Я сказал: вы боги»? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, – Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: «богохульствуешь», потому что Я сказал: Я Сын Божий?» (Ин. 10:33–36).

Получается, что сам Иисус Христос для подтверждения собственной божественной сущности апеллировал к божественной сущности остальных людей, ссылаясь на Псалтирь: «Я сказал: вы боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс. 82:6).

А слова Иисуса: «Ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца» (Ин. 6:38) связаны с его же словами «должно вам родиться свыше» (Ин. 3:7) и, следовательно, имеют исключительно символический характер. Это подтверждает и дальнейший диалог между ним и иудеями, в котором звучат слова, которые иначе, чем символически, истолковать невозможно: «Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие… ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6:55–57).

В эту же канву укладывается молитва Иисуса: «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин. 17:5). Последнюю фразу можно истолковать только как предназначение миссии Христа прежде создания мира. Ничего другого не может быть, если здесь же абсолютно четко сказано: «Да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:2–3).

Православная церковь, чтобы отдалить Христа от нас, идет и на откровенные подтасовки.

Ортодоксальные иудеи спросили Иисуса: «Кто же ты?» (Ин. 8:25). Откроем Библию на церковнославянском языке и прочитаем, что он ответил: «Начаток, как и глаголю вам».

А в переводе XIX века слово «начаток» («начало») превратилось в «от начала Сущий». Как мы видим, интерпретация весьма вольная и тенденциозная.

Кстати, Христос учил нас одной весьма принципиальной и вроде бы общеизвестной вещи. Главная и, по большому счету, единственная христианская молитва – «Отче наш». Любые другие молитвы Иисус Христос считал язычеством (Мф. 6:7–9). Но дело не в этом. Произнесем про себя только первые два слова «Отче наш» и вдумаемся: мы обращаемся к своему Отцу! Значит, любой человек – сын Божий (или, соответственно, дочь).

Абсолютно неправомерным является чтение в современных православных храмах этой молитвы со словами «Отца и Сына и Святого Духа» после «ибо Твое есть Царство и сила и слава». Мы видим еще одну тенденциозную подтасовку, так как текст молитвы полностью приведен в Мф. 6:9–13, и Русская православная церковь не вправе его «редактировать».

Вспомнив молитву «Отче наш», мы перешли к первым трем Евангелиям, а в них чаще всего подчеркивается именно человеческая сущность Христа.

Когда Христос исцелил расслабленного, «народ же, видев это, удивился и прославил Бога, давшего такую власть человекам» (Мф. 9:8).

Иисус говорил: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (Мк. 10:18).

Еще раз повторим и знаменитую фразу Иисуса из «Нагорной проповеди»: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 7:9).

Чтобы окончательно понять что Иисус – такой же бог, как мы, а мы – такие же боги, как он, отметим, что Лука ведет родословие Иисуса к Богу не непосредственно, а через Иосифа, Давида, Авраама, Евера и Адама (Лк. 3:23–38). А мы все являемся потомками Адама, следовательно, мы такие же, как Христос.

 

VIII

 

Апостол Петр говорил: «Мужи Израильские! Выслушайте слова сии: Иисуса Назорея, Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него среди вас…» (Деян. 2:22).

А в своем Послании Петр всего одной фразой ставит вне здравого смысла все будущие изыски о существовании Иисуса Христа «прежде всякого времени»: он видит Христа, «предназначенного еще прежде существования мира, но явившегося в последние времена для вас, уверовавших через Него в Бога» (1 Пет. 1:20–21). Предназначенность и «предсуществование» – не одно и то же.

Сущность Христа в учении апостола Павла толкуется достаточно расплывчато – впрочем, как и сущность Мессии у ветхозаветных пророков. Но слово «Мессия», как мы знаем, означает «Помазанник Божий», то есть это человек, наделенный некими божественными способностями.

Тем не менее, Павла вряд ли заботила проблема четкого определения сущности Иисуса – для него вполне достаточным было постоянно подчеркивать его мессианскую роль.

Приведем характерный пример. Считается, что Павел написал торжественный гимн: «И беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» (1 Тим. 3:16).

А из этого следует, что во плоти явился сам Бог. Как мы помним, схожую точку зрения выражал монархианин-«модалист» Савелий. Но ждать от торжественного гимна (а тем более весьма сомнительной подлинности – уж очень не в духе Павла «беспрекословность») богословской глубины не приходится.

И пусть Павел называет Христа то богом, то человеком – ни о каком «неслитном, неизменном, нераздельном, неразлучном» слиянии личностей у него речи нет.

К тому же подавляющее большинство фраз Павла о сущности нас и Христа говорит о том, что Иисус – такой же человек (соответственно, такой же бог), как мы. Процитируем:

«Ибо Он (Бог – С.З.) назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых» (Деян. 17:31).

«Сей Самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии» (Рим. 8:16).

«Ибо, если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10:9).

«Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес» (1 Кор. 15:13).

«Зная, что воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит пред Собою с вами» (2 Кор. 4:14).

«Итак, братия святые, участники в небесном звании, уразумейте Посланника и Первосвященника исповедания нашего, Иисуса Христа» (Евр. 4:1). Кстати, обращение «святые» используется Павлом во всех посланиях к христианам.

«Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть Первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя» (Евр. 5:5).

«Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (1 Тим. 2:5). В этой фразе – короткий и четкий ответ на все вопросы.

И обратим особое внимание на слова: «Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий чрез Иисуса Христа» (Гал. 4:7).

 

IX

 

О позднейших попытках «осовременить» и «актуализировать» халкидонский догмат «Богочеловека» у нас еще будет возможность поговорить, а пока лишь констатируем: «неслитность, неизменность, нераздельность и неразлучность» двух естеств в Христе никаких оснований в Священном Писании не имеет. Равно как и объявление Иисуса из Назарета «второй ипостасью Троицы». Никакой разницы между божественной сущностью Христа и остальных людей нет.

Но как в средние века могла восторжествовать такая точка зрения, если понимание людей как богов стало мешать притязаниям церкви на государственное господство?

На эту тему есть любопытная аналогия. Давайте зададимся вопросом: почему в армиях большинства стран человека прежде всего унижают?

И так называемые «неуставные отношения» тут ни при чем – унижение заложено в самой армейской системе. Прежде всего, как известно, солдат одевают в одинаковую форму и выводят на плац, где долго учат различным построениям, строевому шагу, «равнению налево» и прочим вещам, вроде бы бесполезным с точки зрения здравого смысла и военного искусства.

Действительно, казалось бы, дело солдата – стрелять, бегать «марш-броски», рыть окопы, бросать гранаты… А маршировать-то зачем? Координацию движений тренировать – так ползали бы по-пластунски, в бою это куда полезнее. Традиции времен, когда солдат водили в атаку в сомкнутом строю и строили в «каре»? С тех пор уже прошло больше ста лет, а строевая подготовка почти не изменилась. И ладно бы только «парадные» полки, а то ведь по плацу гоняют всех, на кого надевают погоны.

А дело в том, что жестокая строевая муштра имеет под собой вековую основу – создать у солдата подсознательное убеждение, что его жизнь ему не принадлежит и мало чего стоит. Если после команды «налево равняйсь» последует «шагом марш на тот свет», беспрекословное выполнение должно быть записано «на подкорке».

Как известно, в средние века государственные принципы управления были неотличимы от армейских и основывались на жестоком иерархическом принуждении. А «солдатам на плацу» абсолютно неуместно напоминать о том, что они боги. Культивировать в них «комплекс грешных тварей» гораздо более эффективно.

Так и получилось, что когда ортодоксальная церковь приняла сложные и противоречивые догматы «Троицы» и «Богочеловека», в них для божественной сущности людей места не осталось.

Глава VIII: Христианство и современность

 

Все материалы, размещенные на сайте, охраняются авторским правом.

Любое воспроизведение без ссылки на автора и сайт запрещено.

© С.В.Заграевский

 

Вступление

Глава I: нравственный императив: теория

Глава II: нравственный императив: практика

Глава III: «основной парадокс христианства»

Глава IV: теодицеЯ: зло «социальное»

Глава V: методология «Кесарю кесарево»

Глава VI: «Троица»

Глава VII: «БогоЧеловек»

Глава VIII: Христианство и современность

Глава IX: грех и праведность

Глава X: «Непорочное зачатие»

Глава XI: Бог не убийца

Глава XII: Tеодицея: зло «природное»

заключение

 

НА СТРАНИЦУ «ФИЛОСОФИЯ, БОГОСЛОВИЕ»

НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА